18. В ГОРАХ
Через пятнадцать минут появился Руша.
— Ты выглядишь как привидение, Джеймс. Ничего себе, вы поссорились, — добавил он, завидев и бардак в квартире.
— Ладно тебе шутить.
— Полицию вызвал?
— Последнее, чего я хочу, это копов.
— То есть ты собираешься в Мьюир-Вудс? Но это же национальный памятник, охраняемый лесничими.
— Я не поеду в Мьюир-Вудс.
— Но ведь в записке сказано…
— Это для отвода глаз. Клешня прекрасно знает, где я буду его искать.
— И где же?
— В его резервации в штате Вашингтон, где он любит бывать — он как-то упомянул мне об этом. Ему, видите ли, нравится вдыхать там дым из вигвама, размышлять о жизни и разговаривать с предками.
— А как же конференция, на которой мы должны быть завтра утром?
— Чи-Чи на ней точно не будет. Меня тоже, ну и тебя, если согласишься мне помочь.
— То есть мы уходим в самоволку, Джеймс? Нет, ты этого не говорил. А если и говорил, то я этого не слышал. Мы просто берем отпуск за свой счет.
— Так ты согласен?
— Только если твои догадки верны.
— Верны, Руша.
— Погоди, что это за присоска?
Бонд наклонился и подобрал предмет, лежащий на полу у оборванных штор.
— Это булавка с лацкана, — сказал он и прочел отпечатанные на ней три крошечные буквы. — ФБР. Теперь понятно, кто ее похитил. Непорядочных агентов отстранили от службы, но под стражу не взяли. Что ж, проучим их вместе с остальными.
— Я с тобой, Джеймс. Командуй.
— Узнай, где именно в штате Вашингтон находится резервация Клешни, и как туда добраться.
— Сделаем. А ты пока прибери квартиру.
— Конечно. Да, и предупреди наших. Только не так, чтобы они посылали нам в помощь кавалерию. С Клешней у меня личные счеты.
— А что, если малый придерживается иного мнения?
— У него раздутое эго, Руша. Он не откажется от шанса победить меня один на один.
— Встреча один на один с этим парнем может оказаться фатальной, Джим.
— Да не называй ты меня Джимом.
— Хорошо, Джеймс. Не знал, что для тебя это так важно.
Когда он ушел, Бонд начал прибираться. Вернул дверь на место, убрал изуродованную картину, и в целом привел квартиру в порядок. Телефон зазвонил около полуночи.
— Все готово, Джеймс.
В назначенное время Бонд вышел и уселся рядом с Рушей в большой зеленый седан «Шевроле».
— Я оставил нашим сообщение, — поведал тот. — Сказал, что мы втроем напали на след Клешни, но помощь нам пока не нужна.
— Думаешь, сработает?
— Часа двадцать четыре нам это даст.
— Другая информация?
— Я узнал примерное расположение резервации. В штат Вашингтон доберемся чартером, потом возьмем напрокат «Рендж Ровер» или что-то в этом роде. Я раздобыл карту, которая приведет тебя прямо к лагерю. Там лесистая местность, но есть и тропинки, если их поискать. Карта в бардачке.
— Изучу ее в самолете…
— …Нам нужно прокатиться до резервации у Уэнатчи, — заявил Руша представителю «Воздушных перевозок в любую погоду».
— А что там случилось?
— Дело государственной важности.
— Вот и берите правительственный самолет.
— На это уйдет неделя, а дело у нас срочное. Не терпит отлагательств.
— А почему вы спросили, не случилось ли там чего-нибудь? — спросил Бонд.
— Потому что вы уже вторые, кто обращается к нам с подобной просьбой за сегодняшний вечер. Тот же маршрут. И тоже дело государственной важности. — представитель «Воздушных перевозок в любую погоду» понизил голос. — Агент ФБР с медбратом отвезли в резервацию женщину, попавшую в аварию.
— И как она выглядела?
— Плохо. Была без сознания — ее увезли на носилках.
— Как давно это было? — спросил Руша.
— Зачем вам это знать?
— Дело государственной важности, — напомнил Руша.
— Примерно сорок пять минут назад. Если мы быстро утвердим ваш план полета, вы приземлитесь через десять минут после них.
— Тогда утверждайте быстро, — произнес Бонд без улыбки.
…Когда самолет с Бондом и Рушей заходил на посадку в Уэнатчи, у здания аэропорта они увидели прибывший ранее самолет, о котором им поведал представитель «Воздушных перевозок». Едва они приземлились, Руша отправился на поиски его экипажа, а Бонд — в пункт проката автомобилей.
— Извините, но последний «Рендж Ровер» забрали только что — они очень востребованы в этих краях, — доложила ему девушка. — Могу предложить почти новый «Исузу трупер».
В половину третьего ночи Бонд с Рушей сели во внедорожник и отправились в путь, следуя карте.
— Они возвращаются, — сказал Руша.
— Кто?
— Твои фэбээровцы.
— То есть?
— Читай по губам, Джеймс. Это они арендовали «Рендж Ровер», чтобы отвезти на нем из резервации в аэропорт некоего старого и немощного восточного джентльмена, чтобы переправить его в Л. А., откуда его заберет другой чартер — я узнал об этом от пилота. И мы можем их встретить. Теперь понял?
В темноте Бонд улыбнулся.
Они ехали между рекой Колумбия и горным массивом, после чего свернули на узкую дорогу, что вела в резервацию. К тому времени, как рассвело, дорога стала совсем узкой, и они увидели стоящий на ее краю «Рендж Ровер», который был пустым. Руша дал задний ход и укрыл машину за поворотом.
— Скажи, ты ведь не был готов к возможной стрельбе? — спросил Бонд, доставая «АСП».
— Я не был готов? — Руша достал револьвер 357 «Магнум» с шестидюймовым стволом. — А это? У меня, кстати, есть и наручники. Я собирался надеть их на тебя, если бы ты начал чудить… — Он замолчал, увидев, как сузились глаза Бонда. — Хорошо, не собирался.
— Когда мы их возьмем, отвезешь их в полицию.
— Может, лучше останусь и подожду тебя?
— Нет, отвези их в полицию, а то… если какое-то время они будут рядом со мной, я могу не сдержаться и убью всех троих.
Они укрылись рядом с «Рендж Ровером», от места нахождения которого брала начало тропинка, ведущая в гору — к резервации. Через некоторое время до них донеслись голоса спускавшихся по ней бывших сотрудников ФБР и генерала.
— Без глупостей, генерал, — Руша приставил дуло револьвера к его уху, когда тот влезал в автомобиль. — Это же касается и остальных. Мой приятель считает, что все вы — расходный материал, а поэтому церемониться с вами не будет.
Чоу-Хан уронил кейс, который держал в руках. Бонд и Руша сковали всех наручниками — сперва друг к другу, а потом к металлической стойке в машине.
— Коммандер Руша отвезет вас в полицию, друзья. Бонд открыл кейс достаточно легко, поскольку его кодовым замком пользовались так часто, что цифры почти сами встали на свои места. Внутри оказалась копия документов ДПЛ и АДПЛ. — Сожги это при первой же возможности, Руша.
— Окей. До скорого.
— Скорого не будет, — проворчал один из бывших сотрудников ФБР. — Бонд не выберется из резервации живым.
— Если б ты знал, из каких мест капитан Бонд выбирался живым, — ответил Руша, завел двигатель «Рендж Ровера» и укатил.
Бонд пошел вверх по лесной тропинке и через пару миль вышел на поляну с кострами и вигвамами. Один вигвам был немногим больше остальных, другой был огромным, с тотемом у входа. Бонд поднял руки над головой, держа пистолет за ствол, чтобы показать, что пришел с миром. Завидевшие его жители с бесстрастными лицами смотрели, как он направляется к большому вигваму. Из последнего вышел человек в оленьей шкуре и с длинным охотничьим ножом на поясе.
— Рад видеть тебя в нашем лагере, капитан Бонд. Полагаю, ты хочешь спросить о девчонке?
— Где она, Переломанная Клешня?
— С ней все в порядке. — Голос Клешни был дружелюбным. — Так что, сразишься со мной за нее?
— Сражусь. Выбирай оружие.
Клешня запрокинул голову и рассмеялся.
— Хочешь бросить вызов вождю? Хорошо, капитан. Мы проведем обряд окипа.
19. СУТЬ ОБРЯДА
Они сели на шкуры в вигваме Клешни, и молодая индианка подала им рагу из кролика, лука и корнеплодов в деревянных мисках, к которым прилагались деревянные ложки.
— Видишь ли, Бонд, — голос Клешни сохранял идеальную ровность, — одна из ужасных вещей, которые белый человек сделал с теми, кого я считаю своим народом, — это навязывание им другого образа жизни, чуждого их предкам, что привело к их деградации. Ты можешь наблюдать это в резервациях. Это была одна из причин, по которой я стал главным инициатором объединения сильных людей из разных племен.
— Понимаю, — Бонд также старался выдерживать ровность голоса. Это было нелегко, поскольку он знал, насколько жестоким был человек, сидящий перед ним.
— Одним из наших самых важных ритуалов является умиротворение духов — земли, огня и воды. Тебе это кажется смешным? Но у христианских народов тоже есть свои церемонии, связанные со смертью и возрождением, например, пасхальный ритуал. Наш же ритуал называется окипа. Танцы духов и жертвоприношения, и часть его касается выбора будущего вождя. Когда британцы узнали о нем, то посчитали его жестоким, и это люди которые допускали в своем обществе эксплуатацию рабочих и жестокое обращение с бедными. — Клешня сделал паузу, ожидая, что Бонд проявит понимание, и Бонд кивнул. — Ритуал окипа позволяет отделить сильных от слабых. Последнюю такую церемонию мы провели около двенадцати лет назад. Из восьми претендентов испытание прошли только двое, в том числе я. — Клешня встал и снял куртку из оленьей кожи. На спине ниже его лопаток виднелись длинные грубые шрамы. — И здесь. — Он закатал брюки, похвалившись и шрамами на икрах. — Ты предоставил мне возможность выбирать оружие, тогда слушай.
Бонд слушал с нарастающим ужасом, понимая, что этот человек уже прошел через это жуткое испытание и победил.
— Кандидатов в вожди приводили в священный вигвам, и там вонзали в их плоть по 4 колышка с веревками: под лопатки и в икры. К свободным концам веревок на икрах в качестве отягощения привязывали черепа буйволов, а за свободные концы веревок под лопатками претендентов подвешивали. Не скрою, это больно, но нужно терпеть. Потеряешь сознание — тебя снимут с соревнований, и знахарь отсечет тебе один или два пальца руки — это уж как тесак ляжет. Видишь, на моих руках все пальцы целы. А у шестерых мужчин в нашем поселении — нет. — Клешня зловеще улыбнулся.
— Сколько нужно висеть?
— Пока не закончится песнопение — это около двадцати минут. Затем претендентов бережно опускают на землю и вынимают колышки из их спин.
— А из ног?
— Те остаются для следующего этапа — бега вокруг поселения. Во время бега колышки в конце концов выдергиваются под тяжестью черепов, что больно, но позволяет бежать быстрее.
— Интересное соревнование.
— Но это еще не все. На финише кандидатов ждут по одному луку и по одной стреле. Ты умеешь стрелять из лука, Бонд?
— Думаю, это проще, чем висеть с черепами буйволов, а потом с ними бежать.
— Между нами будет пятьдесят ярдов дистанции, и должен тебя предупредить, что стреляю я метко.
— Не сомневаюсь. — Бонд уже вписался в эту авантюру и понимал, что отступать ему некуда. Соревнование пытками — такого с ним еще не было. — Только у меня 3 условия.
— Не понял.
— Сейчас поймешь. Дай слово перед всеми, что если я выиграю, мне будет позволено уйти вместе с девушкой.
— Конечно.
— Второе. Я осмотрю луки и стрелы, и пусть ваш знахарь даст слово, что с ними не будет произведено никаких манипуляций до конца церемонии.
— Я даю тебе слово, Бонд.
— Твоего слова недостаточно, Клешня. Мне нужно слово вашего знахаря.
Клешня коротко кивнул.
— А третье?
— Третье и четвертое. Сначала я должен увидеть девушку и убедиться, что она в порядке.
— Она в порядке, Бонд.
— Я должен в этом убедиться. И поклянись, что ей не будет причинено вреда во время испытания.
— Она будет вольна уйти, Бонд.
— Тогда я готов.
— Не боишься?
— Не боюсь, потому что ты заслуживаешь смерти. Если власти тебя поймают, то только посадят в тюрьму, а это слишком просто. Смерть через твое испытание — вот чего ты заслуживаешь.
…Чи-Чи была напугана, но Бонд сказал ей, что все будет хорошо.
— Правда, Джеймс? Я просто хочу, чтобы все было так, как когда ты пошел за вином.
— Мы его еще выпьем.
— Но как мы отсюда выберемся?
— Я работаю над этим.
Бонд переговорил со знахарем и несколькими местными храбрецами посредством языка жестов, внимательно наблюдая за Клешней. Тот в принципе выглядел искренним, однако в глубине души Бонд допускал, что если Клешня будет близок к поражению, то сможет организовать ему какую-нибудь пакость. Особенно нервировал Бонда приятель Клешни по кличке Смотри в оба. Соперников проинструктировали, кому и куда следует бежать, и где будут лежать луки и стрелы. Бонд изучил их. Луки были деревянными, с тетивой из сухожилий животных, а стрелы имели железные наконечники и хвосты из птичьих перьев. Ему очень хотелось попробовать себя в стрельбе из лука, но он понимал, что это будет воспринято как признак слабости и неуверенности, а этого он не хотел показывать ни в коем случае.
— А теперь оставьте меня на полчаса, — попросил он.
— ?
— Хочу поговорить со своими богами. Не волнуйтесь, я буду сидеть у всех на виду.
Его просьба была удовлетворена, и он сел на траве в позу лотоса и закрыл глаза. «Да, Клешня уже проходил через это испытание, но это было аж 12 лет назад, — мысленно сказал он себе. — Теперь он не так вынослив, и у него некоторый избыточный вес, который не даст ему возможности бежать быстро. Мой вес меньше, и в этом мое преимущество. Боль, конечно, будет для меня шоком, но сейчас я не должен об этом думать. Я уже проходил через боль и знаю, что ее можно вынести. Она не убивает, а только притупляет другие чувства. Если на ней не концентрироваться, то другие чувства можно контролировать». Почувствовав, как его разум взял верх над телом, Бонд встал и подошел к местным храбрецам, ожидающим его для церемонии окипа.
20. ОКИПА
В священном вигваме было сильно накурено: сидевшие кучками старцы дымили трубками. Все внимание было приковано к похожему на виселицу сооружению, возле которого встали соперники. Обоих раздели и разули, и надели по набедренной повязке. Затем повернули лицами друг к другу. Бонд пристально смотрел на левое ухо своего противника — старый трюк взгляда на врага. Послышались ритмичные глухие удары в барабаны, и началось пение — жуткое и мало похожее на человеческое. Бонд сосредоточился на ритме барабанных ударов, делая глубокие вдохи и выдохи, и готовясь к боли. Один из храбрецов взял в складку кожу под его лопаткой и вонзил ему туда колышек. Его пронзил приступ боли, разлившейся по всей спине. Кожа под раной тут же намокла от крови, и следующий колышек вошел в спину уже с другой стороны, усилив боль и вызвав головокружение. Бонд продолжил глубоко дышать, все больше концентрируясь на ритме барабанов и вое песнопения. Он почти не почувствовал, как храбрецы взяли его за икру, пока вонзенный ему в плоть колышек не вызвал новый приступ боли. Когда в него вставили четвертый колышек, он подумал, что потеряет сознание. «Не обращай внимания на боль…» Как и он, Клешня также не издал ни звука, когда колышки пронзали его тело.
Бонд смотрел вперед, чувствуя, как пот стекает с его лба и заливает глаза. Шаман издал долгий крик, но Бонду показалось, что донесся тот издалека. Секундой позже он осознал, что это был сигнал к поднятию тел. Когда его ноги оторвались от земли, его спина превратилась в одну пылающую область огня, а когда подняли выше, он почувствовал и невыносимую тяжесть в икрах. Черепа буйволов были настолько тяжелыми, что ему показалось, что в них наложили камни. Он думал, что кожа на его спине разорвется на части, но этого не произошло. Снова и снова ему приходилось заставлять разум взять верх над телом, но ощущение полного страдания казалось бесконечным. Дважды он почти терял сознание, и один раз попытался посмотреть, как держится Клешня, но пот по-прежнему заливал его глаза.
Через некоторое время барабаны забили быстрее. Этап подвешивания закончился. Их тела медленно опускали на землю. Напряжение в спине и икрах ослабло, но ненамного. Бонду пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться на ногах. Храбрецы стали толкать соперников к выходу и кричать. Пришло время начинать пробежку. Бонд сосредоточился на Чи-Чи и на необходимости победить. Он выставил ногу вперед и крикнул от боли — череп буйвола удерживал его на месте. Все же ему удалось сделать два шага к выходу из вигвама, но он потерял равновесие и упал. Когда храбрецы подняли его, он увидел искаженное от боли лицо Клешни, которому тоже помогали двигаться вперед.
Однако Клешня как-то ему сказал, что колышки на соревнованиях неизбежно выскакивают, и это облегчает бег, так почему бы не сделать это прямо сейчас? Тем более, что все указывает на то, что это единственный способ продолжить движение. Стиснув зубы, Бонд дернул ногой назад, а затем вперед. Почувствовал, как выскочивший колышек уносит с собой плоть, и его пронзает новый приступ боли. Проделал то же самое с другой ногой, но колышек остался застрявшим в икре. «Чи-Чи, — подумал он. — Я должен победить». И потянул за веревку и выдернул колышек. По ноге потекла кровь. Пошатываясь, он двинулся вперед. Поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, и собрался с силами. «Недалеко, — подумал он. — Всего один круг вокруг поселения. К черту боль, просто войди в ритм».
Вокруг гремели барабаны, индейцы подгоняли противников криками. Медленно Бонд начал переставлять ноги. Когда добрался до выхода, его плечо обо что-то ударилось. Это был столкнувшийся с ним Клешня — шатающийся, но также двигающийся к выходу. «Ноздря в ноздрю», — подумал он, и это странным образом придало ему сил. Он начал бег, но усиливающаяся с каждым шагом боль вызывала у него рвотные позывы. Он прикусил губу — старый трюк причинения себе новой боли, чтобы подавить старую. Еще несколько шагов. Старая боль не отступала. Ему показалось, что прошла целая вечность, пока разум в конце концов начал одерживать победу над телом. Шаги его удлинились, и наконец-то он побежал. Не было чувства времени, только решимость победить. Добраться до финиша, где боль прекратится. Он ощущал на себе кровь, и пот по-прежнему застилал его глаза, так что ему приходилось постоянно вытирать их рукой. Барабанный бой становился все громче, а затем неожиданно прекратился. В нескольких шагах от себя Бонд увидел свои лук и стрелу. Прыжком бросился к ним, одной рукой хватая лук, другой стрелу. Его зрение затуманилось, и колени подогнулись, но он наложил стрелу на тетиву и поднялся во весь рост, поворачиваясь к цели. Окровавленный Клешня уже целился в него. Отпустил тетиву, и из его лука вылетела стрела. Бонд не смог сохранить равновесие. Ноги его подкосились, и он упал на колени. Стрела Клешни просвистела в нескольких дюймах над его головой и глухо вонзилась в землю. «Вставай же!» Бонд встал и обнаружил, что глаза его очистились от пота. Увидел Клешню и даже его взгляд, прикованный к нему, хотя последнее, скорее всего, было его воображением. Мягкий щелчок тетивы, и вылетевшая из лука стрела пролетела положенные пятьдесят ярдов и вонзилась в горло противника. Тот издал вой отчаяния и схватился за нее, пытаясь вырвать из горла, но у него это не получилось. Постепенно его вой превратился в хрип, руки опустились, он несколько раз дернул ими и упал.
— Джеймс, сзади!
Бонд повернулся и увидел, что индеец по кличке Смотри в оба целится в него стрелой из лука. Не зря он его недолюбливал. Прогремел выстрел. Смотри в оба вскинул руки, и его подбросило, как кусок мусора. Колени Бонда подогнулись, он стал терять сознание.
— Эй, Джеймс, все будет в порядке, — раздался над ним голос Руши.
— Джеймс, дорогой, то, что ты сделал, было... — послышался другой голос, в котором он узнал голос Чи-Чи.
…В течение следующих шести недель и его, и Чи-Чи оперировали по пять раз. М настаивал на его перевозе в Соединенное Королевство, но американцы сказали, что просто обязаны поставить его на ноги, кроме того, он понадобится им для разбора полетов. В военно-морском госпитале его навещали цээрушники, и от них он узнал, что Клешня не зря собрал в своей резервации представителей разных племен, готовых вернуться к старым жестоким обычаям.
— В наши дни ни одному индейцу из резерваций и в голову не придет совершать обряд окипа, — сказали они. — Клешня наверняка хотел создать частную индейскую армию.
В конце концов Бонд поправился, и его тело пополнилось новой коллекцией шрамов. Чи-чи навещала его каждый день и каждый день благодарила за то, что он сделал. Когда он выписался, она отвезла его к себе домой.
— Так на чем мы остановились в прошлый раз? — спросил он.
— На том, что у меня нет вина, — с улыбкой ответила она. — Сгоняешь за ним?
— О, нет, нет, нет. Никогда!
